Ночные разборки
Как бы не хотелось жить постоянно в тонких вибрациях любви ко всему сущему, наше непростое бытие иногда подбрасывает такие сюрпризы, что поневоле впадаешь в ярость самки, защищающей свое потомство. Осадок остается тяжелый, только юмор – лекарство, позволяющее вернуть себе душевное равновесие.
У Алены создалась неприятнейшая ситуация – пустяковый конфликт с парковкой во дворе и ее хозяевами. Имея на руках малыша и не имея постоянного помощника, она целиком зависит от своей старенькой праворукой «японки»: привезти ли продукты из магазина, сгонять ли в аптеку или поликлинику или навестить меня в деревне без машины сложно. И, естественно, она оставляет ее во дворе. Никто на нее не покушается – ну, кому нужна битая-перебитая, слегка облезлая машинка из прошлого века? Но рынок-базар диктует свои законы. Все, стоящие во дворе, машины «должны» платить дань, для Алены не малую, таджику-охраннику за каждую ночевку. Дочь тоже платила, пока работала. Сейчас эти поборы превышают пособие на ребенка. Да и за что платить? Никакой ответственности такие парковки не несут, таджики постоянно меняются, а их хозяина не знает никто. Если что и случится – спросить не с кого.
В то время, когда дочь парковалась в собственном дворе за деньги, появлялись пару раз повреждения неизвестного происхождения и на Алениной машинке. Так, по мелочам. Конечно, отец моего внука помогает им, что весьма не просто в кризис и при его состоянии здоровья, но Алена уперлась – платить не буду. Тут в очередной раз поменялся парковщик-таджик и, видимо, его начальство, и снова с него стали требовать сдавать выручку и с этой «наглой» машинки в том числе. С предыдущими хозяевами Алене удавалось договориться, и они, в конце концов, отступались.
На этот раз разборки зашли в тупик. Утром, выходя с девятимесячным ребенком на руках, чтобы ехать в поликлинику, она обнаружила спущенное колесо. В машине не работает прикуриватель, поэтому подкачать колесо она не может. Усадив малыша в кресло, меняет колесо на запаску и едет в шиномонтажку, думая, что проколола колесо накануне и не заметила. Колесо оказывается целым. На следующее утро картина повторяется. К счастью, ЧП выпадает на выходной, и я приезжаю из деревни на своей «малышке» с компрессором и накачиваю колесо от своего прикуривателя. Смутные догадки начинают крутиться в наших головах. Уж не намекают ли нам добровольные помощники автовладельцев, что за безопасность нужно платить? Алена, девушка вполне обаятельная, «наезжает» на парковщика, и таджик выкладывает ей все, как есть: колеса спускает Алик, сборщик податей. За деньгами приезжает по ночам, пересчитывает машины и, не досчитавшись выручки, спускает колесо на Алениной машине. Таджик относится к Алене с симпатией, но боится хозяина и просит его не выдавать.
Мы совещаемся. Я предлагаю:
– Давай возьмем их измором. Они спускают – мы накачиваем. Надоест – отстанут.
– Как же, отстанут! В следующий раз проколют! А у меня на новые колеса нет!
– Если проколют – будет повод обратиться в милицию – порча чужого имущества, как никак.
Алена, студентка юракадемии, возражает:
– Повод и сейчас есть. Вымогательство и принуждение к заключению сделки. Пойду в милицию. Хотя – пустой номер. Доказательств нет, парковщика подставлять жалко. Не будет же участковый сидеть из-за такой ерунды в засаде.
– Да уж, толку не будет. Хотя, может быть, все же поговорит, припугнет…
– Все, решено, иду к участковому.
Наутро, в воскресенье, колесо снова спущено. Я снова приезжаю и накачиваю. Терпение лопнуло. Алена с малышом несколько дней гоняются за участковым, их выслушивают, обещают разобраться, но так неохотно и не известно когда, что Алена начинает «закипать», а когда она «закипает», то совершенно теряет чувство меры и всякую осторожность.
На следующий день она рассказывает мне по телефону:
– Мама, я этих гадов выследила.
– Ты что, с ума сошла? Ночью, с малышом?
– Нет, малыш спал, я пошла выгуливать собаку и увидела, как парковщик сдает деньги Алику.
– Ты видела, как он спускал колесо?
– Нет, таджик, видимо, передал ему, что я ходила к участковому, поэтому колеса целы.
– Что же ты выследила?
– Все парковки, с которых Алик с приятелем собирают бабки!
– Ты с ума сошла! А если бы малыш проснулся?
– Не проснулся бы. Он первые три часа спит очень крепко.
– Алена! Прекрати самодеятельность! А если бы они заметили слежку и прибили тебя за здорово живешь! Ты о сыне-то подумай, он поважнее колес будет!
– Не каркай! Ничего не случилось! А когда они слежку заметили, я поймала частника и укатила.
Меня начало потряхивать. Я представила крошечную девушку с такой же собачкой, шхерющуюся по кустам и выслеживающую двух полупьяных бандитов. Ужас сковал меня до полного заикания. А спящий один дома малыш? Кошмар!
– Аленка, милая, прекрати свои дурацкие игры! Если с тобой что-нибудь случится, мне с внуком не справиться! Ты обязана себя беречь, у тебя нет тылов!
– Вот именно! Ну, нет у меня мужика, который бы за меня заступился! Что же, позволять себя топтать?
Разговор явно зашел в тупик. Никакие методы переубеждения не сработают. Еще немного, и мы снова поссоримся.
– Алена, пообещай мне, что ты больше никогда одна не полезешь на рожон!
– Ладно! Я на сегодня договорилась с Танькой, она подъедет на своей машине, время я теперь знаю, и мы их из машины сфоткаем, если они снова колеса спускать будут!
Мне очень хочется крикнуть:
– Ну, ты и дура!
Но я сдерживаюсь и прошу:
– Аленка, постарайся не рисковать! Они ведь тебя могут увидеть!
– А у Таньки стекла тонированные! Мы подождем у въезда во двор, потом подъедем, щелкнем и свалим. Всех дел-то – на несколько минут! Не кипиши!
– Пожалуйста, позвони мне вечером, приехала ли Танька!
– Ладно, позвоню!
Вечером жду звонка. Первый час ночи. Боюсь позвонить сама – а вдруг Алена одна выслеживает этого Алика, а мой звонок выдаст ее присутствие? Раздеваюсь и долго ворочаюсь в постели. Сна нет, желудок начинает жаловаться на нервные перегрузки голодными болями. Хреново. Звонок все-таки раздается. Я набрасываюсь на дочь:
– Ты что не звонишь? Я с ума схожу.
– Таньку ждала.
– Она приехала?
– Нет, не смогла.
– Надеюсь, ты никуда не пойдешь?
– Еще как пойду! Так, будто собачку выгуливаю, а если что – сфоткаю и убегу. Подъезд-то на замке!
Меня колотит нервная дрожь, и я бросаю последний аргумент:
– Алена, опомнись! А если с тобой что случится, малыш утром проснется один в квартире! И что?
– А ты утром позвони, если я трубку не беру – гони к малышу.
И бросает трубку. Я пытаюсь звонить, но она звонок сбрасывает. Я злюсь. Первая мысль: хорошо, когда есть резерв прочности – бабушка. Есть на кого рассчитывать, если что случится! Нашла, блин, Кощея Бессмертного! А если мне не судьба еще двадцать лет прожить? Что будет с внуком? Даже если ничего не случится – обо мне-то кто-нибудь подумал? Мне, между прочим, в шесть вставать!
Психую и понимаю, что злость – чувство не продуктивное, оно ничего не меняет! Нужно вмешаться, пока не случилось беды! Пока я все это прокручиваю, обнаруживаю себя одетой и с ключами от машины в руке. Открываю ворота и на непрогретой машине мчусь на не допустимой для меня скорости по ночному поселку, рискуя превратить в лепешку неосторожных кошек и собак, по пустому пригороду, все время прокручивая в голове расчеты времени. Так, обычно днем я добираюсь за час. Ночью, по пустой дороге, без пробок – минут за сорок. А если прибавить газку…
https://ridero.ru/books/blog_nachinayushego_maga/
